В оценке закона стоимости как основного регулятора товарно—капиталистического хозяйства проявилась общность взглядов Бухарина и Преображенского. Различие в другом – какой закон регулирует советскую экономику?
В программе Бухарина путь к социализму в переходный период лежит через рынок (поэтому и привлекательнее его конструкция), у Преображенского – через борьбу с рынком. Что касается взгляда на социализм, то здесь пути того и другого опять сходятся. Отстаивая значимость товарно—денежных (рыночных) отношений в переходе к социализму, Бухарин в то же время в вопросе о товарно—денежных отношениях при социализме оставался на прежних марксистских позициях – их отмирания и замены прямым, безденежным распределением продуктов. Поэтому можно утверждать, что программа Бухарина не была стратегической альтернативой проекту Преображенского: оба партийные теоретики мыслили в рамках марксистской коммунистической доктрины. Разногласия имели место в отношении тактических моделей в границах переходного периода. К тому же бывшие единомышленники (в прошлом «левые коммунисты», соавторы «Азбуки коммунизма» 1919 г.) оказались по разные стороны внутрипартийных баррикад.
Нестыковка в предмете дискуссии между Бухариным и Преображенским, на которую последний обращал внимание, заключалась в различных подходах к предмету дискуссии: Бухарин основывался на политических соображениях и установках, Преображенский разрабатывал экономическую теорию переходного общества на основе теоретического анализа основных закономерностей хозяйства, а вовсе не анализа экономической политики государства. Бухарин увлекался нравственными лозунгами, однако нравственные доводы не могли быть ответом логическим экономическим конструктам Преображенского. Аргументы Бухарина носили в большей степени политический характер, положения Преображенского отражали экономическую характеристику.
Бухарин воспринимал рабоче—крестьянский блок в качестве основы, на которой строятся все важнейшие политические вопросы. Именно отсюда следует искать причину возмущения Бухарина по поводу «чудовищной» аналогии Преображенского, в соответствии с которой сопоставимо отношение «рыцарей» первоначального капиталистического накопления к мелкому производителю с отношением к последнему со стороны пролетариата; протест Бухарина против «колоний» и «эксплуатации» крестьянского хозяйства в теории Преображенского.
Бухарин обвинял Преображенского в стремлении систематически выводить общество из состояния равновесия, постоянно ломать общественно необходимую пропорцию между различными отраслями народного хозяйства. Основная ошибка Преображенского, по Бухарину, заключалась в подмене процесса перерастания закона ценности в закон трудовых затрат процессом перерастания его в «закон первоначального социалистического накопления». Последний Бухарин предлагал назвать лишь актом «экспроприации экспроприаторов» с сопутствующими ему мероприятиями, с применением насилия. Термин «первоначальное социалистическое накопление» Бухарин объявил «детской игрой», параллели и аналогии Преображенского – детской игрой в термины[622].
Закону «первоначального социалистического накопления» Преображенского Бухарин противопоставил собственный закон пропорциональных трудовых затрат, или закон трудовых затрат. Последнее, по Бухарину, есть необходимое условие общественного равновесия в любом обществе. Данный закон представлен как регулятор советской экономики, причем единственный. Бухарин сформулировал тезис о всеобщности и универсальности закона, пригодного для всех эпох и народов[623]. Закон трудовых затрат детерминирует необходимость существования в общественном хозяйстве экономического равновесия, то есть определенной пропорциональности в распределении труда и производства между различными частями и сферами народного хозяйства[624].
Сущность данного всеобщего экономического закона, по Бухарину, остается постоянной, независимо от способа производства, но формы его проявления различны. В условиях капиталистических производственных отношений существует распределение общественного труда в определенных пропорциях и закон трудовых затрат исполняет регулирующую хозяйственное равновесие роль, по выражению Бухарина, в «фетишистском костюме закона ценности»[625]. Но хозяйственное равновесие постоянно нарушается периодическими кризисами перепроизводства, устраняющими накопившиеся несоответствия и восстанавливающими на время состояние равновесия. Затем все повторяется вновь, капитал и труд устремляются, в соответствии с законом стоимости в те отрасли, где выше норма прибыли, порождая новые диспропорции и коллизии.
По Бухарину, иначе действует закон трудовых затрат в советской экономике. Закон стоимости как бы трансформируется в закон трудовых затрат. Но чем же тогда заменяется такой мощный частнохозяйственный стимул, как прибыль, заставляющий экономику двигаться вперед? По мнению Бухарина, в процессе перерастания закона ценности в закон трудовых затрат меняется вся «механика» экономики переходного периода. Место категории прибыли в ней занимает категория потребностей широких масс (отметим: достаточно отдаленная от экономических основ), удовлетворение которых становится со временем основной задачей. Давление постоянно растущих потребностей будет вынуждать постоянно совершенствовать и удешевлять производство, и именно здесь, по Бухарину, лежит основной рычаг хозяйственного прогресса. В процессе строительства советских плановых основ происходит превращение закона ценности в закон трудовых затрат, дeфетишизация основного общественного регулятора[626].
Вызывает недоумение трактовка Бухариным закона трудовых затрат как регулятора общественного производства, не оставляющая никаких шансов на выживание закону стоимости в области экономического регулирования при социализме (еще одно сходство с Преображенским). Последующий опыт советского общества показал, что новая «механика» Бухарина не заменила систему, основанную на законе стоимости. Если растущие (как бы убегающие) потребности рассматривать как объективный вызов производству, то ответом могло служить разве что догоняющее производство со всеми минусами подобного варианта, обусловленного самой природой догоняющего развития.
Закон трудовых затрат Бухарина в ранге основного закона социализма представляется не менее трансцендентным проектом, нежели первоначальное социалистическое накопление в качестве подобного же главного закона в схеме Преображенского. Концепция удовлетворения растущих потребностей как непосредственной двигательной пружины социалистического производства, вытесняя якобы такие рычаги развития, как конкуренция, прибыль оказалась на практике утопией.
Программа Бухарина о построении социализма через рыночные отношения с внешней стороны противоречила ортодоксальному марксизму, признававшему только плановую экономику социалистической. Чтобы устранить данное теоретическое противоречие, Бухарин сформулировал понятие «самоуничтожения» рыночных отношений в результате своего собственного развития. Закон трудовых затрат таким образом освобождался от «ценностной» оболочки. По логике Бухарина, в аграрном секторе мелкое крестьянское хозяйство, располагая возможностью кооперативной организации, поддерживаемой пролетарской государственной властью, получает возможность использовать преимущества крупного объединения и выгоды от кооперации в борьбе против частного хозяйства кулака. Через рыночные отношения, конкуренцию государственные предприятия и кооперация будут вытеснять своего конкурента, то есть частный капитал. В конце концов развитие рыночных отношений уничтожит само себя, поскольку государственная промышленность и кооперация «подомнут» под себя все остальные хозяйственные формы и постепенно вытеснят их через рынок, сам рынок рано или поздно отомрет, ибо все заменится государственно—кооперативным распределением производимых продуктов[627].
Изложенная теоретическая схема Бухарина повторяет традиционный марксистский подход в русле динамики антитезы «капитализм—социализм», а ее конечный результат сопоставим с целевой установкой Преображенского. Бухарин подверг критике использование Сталиным термина «дань». Он считал, что «дань» есть категория историческая, которая с социализмом ничего общего не имеет и иметь не может (напомним, что сам термин ввел в оборот Ленин, затем его использовал Преображенский). Нельзя играть с теоретическими установками, отмечал Бухарин, поскольку это и безграмотно, и вредно![628]. Но означало ли это, что Бухарин возражал против самой политики обложения крестьян, против «перекачки»? Определенно – нет. Бухаринская критика ограничивалась только неприятием самого термина как неудачного[629]. Бухарин не возражал против определенного отчуждения части прибавочного продукта в виде «перекачки».
Бухарину несправедливо приписали разработку теории «мирного врастания кулака в социализм». Тезис о врастании кулацких кооперативных «гнезд» (выражение Бухарина) в советскую хозяйственную систему расценивался как проявление теории врастания капитализма в социализм и затухания классовой борьбы. В действительности Бухарин рассматривал кулацкие кооперативы как элемент государственного капитализма в системе пролетарского государства. Логика рассуждений Бухарина заключалась в следующем. Основная сеть кооперативных крестьянских организаций состоит из кооперативных ячеек не кулацкого, а «трудового» типа, ячеек, врастающих в систему советских общегосударственных органов и становящихся таким путем звеньями единой цепи социалистического хозяйства. Кулацкие кооперативные «гнезда» должны точно так же (через банки и другие государственные структуры) врастать в эту же систему, являясь в то же время до известной степени чужеродным телом, подобно, например, концессионным предприятиям в промышленности. Представляется, Бухарин рассматривал кулака как своеобразного концессионера в деревне – по аналогии с промышленностью. Свой подход Бухарин обосновывал следующими аргументами. Кулак объективно будет ограничен общими рамками хозяйственного развития страны, определяемыми пролетарской властью и в значительной степени выросшей